Шведов Алексей. Кризис на Ариадне-5 // Шведов. А. Кризис на Ариадне-5. – Липецк, Крот, 2016.
«Богатство российской фантастики Сибирью прирастать будет», сказал бы Михайло Васильевич Ломоносов.
Киберпанк Алексея Шведова — живой как тайга. Такое ощущение, что Алексей живёт в далёком космическом XXII веке и записывает истории из окружающей его действительности.
Шведов Алексей. Кризис на Ариадне-5 // Шведов. А. Кризис на Ариадне-5. – Липецк, Крот, 2016.
Номинировал Сергей Соболев.
ОТЗЫВЫ ЖЮРИ
Андрей Василевский:
Много персонажей, толкотня и суетня. Автор, кажется, не очень понимает, какую именно историю он нам рассказывает. Я тоже не понял. Если попытаться выделить, извините, «проблематику», то она — психологическая несовместимость, психологическое насилие, психологические манипуляции — не требует таких жанровых декораций. Некоторые забавные мелочи не окупают время, потраченное на чтение.
Валерий Иванченко:
Задорное любительское сочинение, проникнутое уверенностью, что писать – это очень и очень просто. Достаточно вспомнить несколько понравившихся книг и придумать нечто похожее, изложив как бог на душу положил – бодро, раскованно, ничтоже сумняшесе, с шутками-прибаутками, молодецким посвистом и коленцами. В лучшем случае, могла получиться ухарская пародия на Шекли и Лема или, скажем, издевательское подражание их подражателям. Увы, никакая пародия не может быть такой нудной. Возможно, автора вели самые лучшие побуждения, но он сам не понял, что у него вышло в итоге.
Он, наверное, давал почитать своё произведение друзьям и знакомым, и многие сказали, что им понравилось. «Да ты прям настоящий писатель!» — говорили они и, конечно же, льстили. Ну да, ради забавного сюжета и шуток, даже дурацких, можно закрыть глаза на неумелость и безграмотность текста. Но здесь и с сюжетом всё очень плохо. Пусть он будет сатирическим, абсурдным, пародийным, глупым, наивным, но он должен хоть как-то развиваться, какие-то события должны происходить, чтобы мы могли за ними следить. В «Кризисе на Ариадне» не происходит ничего. Чуть ли не вся повесть состоит из того, что обычно считается экспозицией: нам объясняют, как завхоз отдалённой колонии из-за своего дурного характера отказался выдавать со склада продукты. Но что-то ведь автор рассказывает? – спросит кто-нибудь недоверчивый. Да, что-то рассказывает, бог знает зачем. Зачем две женщины болтают часами, так ничего нового не узнав и не высказав – с писательством Шведова загадка того же сорта. На многих страницах он излагает трудную судьбу захоза-самоуправца и подробности биографий ущемлённых им колонистов, расписывает их страдания из-за отсутствия человеческой пищи, посвящает нас в их увлечения и сексуальные пристрастия. Видимо, он так играет в писателя. Играть в его читателя далеко не столь увлекательно.
Некий сюжет восстанавливается уже после прочтения повести, и состоит он в том, что замкнутый коллектив придумывает себе угрозу в виде бывшего заключённого, который в итоге оказывается единственным достойным человеком среди придурков.
Константин Мильчин:
Замысел автора написать плохой советский научно-фантастический роман, как если бы он писался сейчас, можно считать блестяще реализованным. Но не очень понятно, зачем автор поставил перед собой столь амбициозный замысел.
Константин Фрумкин:
Алексей Шведов пишет в шутливой манере, иногда даже при его чтении вспоминается интонация лучших юмористических произведений Станислава Лема, однако повесть Шведова посвящена очень тяжелой, болезненной теме, причем теме очень российской, постгулаговской – о лагерных (или близких к лагерным) отношениях между блатными и интеллигентами, о том как люди унижают и унижаются, как издеваются друг над другом, пытаются доминировать в небольшом коллективе, попутно ломая волю друг друга. Безусловно, все это достойно литературной рефлексии, любопытным примером которой в новейшей отечественной фантастике могут служить «Боги богов» Андрея Рубанова. Но, Рубанов вполне серьезно отнесся к своей роли литературного патопсихолога, в то время как Шведов попытался уместить опасный материал в формате юморески. И это несоответствие амбициозной темы и поверхностного письма производит очень неприятное впечатление. Как если бы отечественный юморист, из числа постоянных авторов программы «Аншлаг» решил вместо Голдинга написать «Повелителя мух». Удивляет, почему автор решил выбрать такой сюжет. Легко представить, что таким стилем, каким написан «Кризис», пишут что-то легкое, «Дневники Йона Тихого», может быть космооперу, или остросюжетный киберпанк, но Алексей Шведов взялся за сложную, и крайне неблагодарную, практически «бессюжетную» тему психологического кризиса в небольшом коллективе. Признаться, очень давно не встречал большего контраста между дарованием и предрасположенностями писателя и избранным им для изображения предметом. В некотором смысле именно это несоответствие и открывает «новые литературные горизонты» — но такие горизонты, которые хочется «развидеть». Ведь чтобы сказать что-то путное о причинах и движущих силах конфликта в отдаленной космической колонии, надо уметь изображать человеческую психологию, как-то описывать человека. Между тем, единственное, что у Шведова получается хорошо- это придумывать полупародийные технические реалии далекого будущего, вроде электронной совести на виске приговоренного преступника. Именно на это и обращает внимание номинатор Сергей Соболев. Но что касается людей — то тут вся «рефлексия» происходит на уровне разговоров в курилке, в которой злые и закомплексованные люди сплетничают о своих коллегах. «А эта-то! Стукачка, и у начальника отсасывает». Алексею Шведову вообще нравится тема унижения. Ключевые фразы в его повести «Она получала удовольствие, унижая его» — «никогда его еще так не унижали». Технических новинок изображено много, но когда автор касается социальных реалий будущего, то, как и многие коллеги по цеху, не придумывает ничего, кроме рецидивов архаики, при этом обязательно таких, которые связаны с унижением достоинства: рабство, кастовость, сексуальная эксплуатация подданных, принудительное уплотнение. Возможно, автор хотел написать сатиру на человеческий род, который морально устарел, так что на смену ему идут всякие искусственные интеллекты (коих в повести много).
Галина Юзефович:
Повесть как будто из альманаха «Уральский следопыт» за, скажем, 1984 год (визуальный, с позволения сказать, ряд намекает на то же). Автора переполняет, с одной стороны, детский восторг от только что прочитанной фантастической классики (Кларк, Каттнер, возможно, Азимов и почти наверняка Булычев), а с другой стороны, горячее и наивное желание сразу сделать «не хуже». В результате получается образцово беспомощный текст с хлипким сюжетом и нечетким месседжем, главным достоинством которого можно считать то обстоятельству, что самому автору явно было очень весело и интересно его сочинять.