Марина КОЗЛОВА. Пока мы можем говорить
Марина КОЗЛОВА. Пока мы можем говорить. — М.: АСТ, 2013
«Вначале было слово». Это сказано нам словами. Язык неисчерпаем, бесконечен, невероятен. Вот и Марина Козлова (конечно же, словами) сообщает читателю своего нелинейного лингвомистического романа «Пока мы можем говорить», что человеческая речь есть основной цивилизационный механизм, что трудные, необычные, безвыходные ситуации можно разрешить применением особых лингвистических конструкций, что лингвоархеологу доступны все тайны мира. Пробиваться к тайнам праязыка и спасать «бедный маленький мир» очень трудно и смертельно опасно, но, «пока мы можем говорить», надежда на спасение не потеряна. Версия, заложенная в романе, заключается в том, что именно праязык содержит необходимые ключи и коды для нового рабочего языка человечества в будущем, которое наступит ЗА глобализацией.
Наш мир на пороге революционных изменений. Глобальное мироустройство устарело. Формы использования и применения интеллекта (в том числе – менеджмент, консалтинг, сосредоточенный в разнообразных «фабриках мысли» и аналитических центрах, медиа, современные типы образования и методы профессиональной подготовки) уперлись в свои границы и неуклонно девальвируются, поскольку уже не отвечают на предельные вызовы, в первую очередь на вопрос: «Как нам жить вместе?». Глоссарий глобального мира не в состоянии адекватно отобразить меняющуюся специфику анропотоков, новые виды человеческих отношений, новые типы человеческих общностей, новые человеческие самоопределения. Стремительно формирующуюся новую вселенную невозможно описать в старом языке. Необходим словарь быстрого мира, но в нём неизбежно будут лакуны – как лексические, так и смысловые. Они-то и станут той «порождающей пустотой», в которой сформируется новый язык и новые способы коммуникации людей друг с другом, с природой, космосом, иными сущностями etc. И встанут перед людьми новые горизонты…
Номинировал Владимир Ларионов
ОТЗЫВЫ ЖЮРИ
Андрей Василевский:
Опять-таки, как и у Дубинянской, у Хуснутдинова, у Зонис и Чернявской, отдельные интересные фрагменты не складываются в конце концов в целое. А всё, что связано с проблемой языка (языков), конечно, актуально и сегодня востребовано (см. также повесть Ины Голдин).
Александр Етоев:
Человеческая нечеловеческая история, написанная как бы и просто, и вместе с тем с некоторым изыском. Тема вечная – борьба ада и рая (см. мой отзыв на Зонис-Чернявскую), собственно говоря об этом только и стоит писать уважающему себя писателю. Книга драйвовая, скуки не вызывает. Есть, конечно, элементы вторичности, явные отсылки к Маркесу (люди занимаются любовью, и все вокруг плодоносит) и другим «магическим реалистам», не без греха «литературности» одним словом. Ну и латиноамериканским сериалом попахивает местами. Все это понижает на единицу балл, но в целом книга удачная. Моя оценка – 4.
Сергей Жарковский:
Как-то не очень. В рамках данного конкурса – 3
Было скучно. Всё какбе правильно, но как-то скучно. И плохого сказать нечего, но очень скучно. Не возражаю, но скучно. Извените. Полыхаев.
Михаил Назаренко:
В общем-то, могу сказать то же, что о «Пансионате», только роман мне понравился меньше, а «языковеды» (в отличие от героев Голдин) – совсем не убедительные. Немалого объема текст, который на 4/5 состоит из экспозиции, а 1/5 – это финал. Как если бы в «Vitanostra» нам подробно показывали бы Сашкины испытания перед приездом в Торпу, а потом – сразу выпускной экзамен. При этом эффект погружения – возникает, персонажи не кажутся авторскими марионетками, пророческая функция фантастики – на месте («антимиром» в романе оказывается донецкий город Счастье), а редактура не помешала бы («Чувства иссякали в ней несколько раньше, по мере ее сомнамбулического движения по селу», «Страшный смысл этой речевой конструкции открылся Анне во время Бесланской трагедии»).
Андрей Рубанов:
Нагромождение скучных слов. Читать совершенно невозможно.