Веркин Эдуард. ЧЯП. – М.: Э, 2016.
«Лето… Время есть, а денег нету», пел Майк Науменко. Именно деньги, отсутствующие и наличные, становятся видимым катализатором событий, происходящих в провинциальном городке Гривске во время летних каникул.
Скрываясь за личиной вполне традиционной истории – кстати, интонационно очень меткой – о подростках и для подростков, повествование исподволь пробирается на территорию фантастического. В отображении автора деньги предстают субстанцией, едва ли не магической. Упоминает Веркин и чахнущего над златом Кащея, и легенду о тридцати сребрениках. А некоторая назидательность, присущая повести, не дает забыть о том, к какой аудитории обращается писатель.
Между тем мелькают в тексте и Рэй Брэдбери, и Харлан Эллисон, и даже инопланетяне, а важная роль в сюжете и вовсе отводится архангелу Михаилу («Лайтсайбер в деснице, в шуйце ковчежец предпоследнего завета, в сверкающих адамантиевых наплечниках, в сияющей мифриловой броне, верный скорчер за спиной»).
Впрочем, едва лишь схлынет полуденный летний морок, а главный герой вернётся из Гривска в большой город, как окажется, что волшба и чудо существовали только в воображении персонажей и читателей книги.
Или нет.
Веркин Эдуард. ЧЯП. – М.: Э, 2016.
Номинировал Сергей Шикарев.
ОТЗЫВЫ ЖЮРИ
Андрей Василевский:
Формат — повесть для подростков (что многое объясняет), не фантастическая, но с фантастической… аурой что-ли. Хорошая интонация, хорошо прописанный текст. Просто хочется цитировать, что я уже и делал в своем FB: «Еще недавно, буквально несколько дней назад, он страдал от отсутствия Интернета, а сегодня уже любит толокно и ночует в свежих опилках». Мне и с познавательной точки зрения было интересно — про нумизматику, коллекционирование вообще.
Константина Фрумкина «обескураживает — это странная взрослость героев, являющихся по сюжету вроде бы как шестнадцатилетними школьниками». Да, в каких-то отношениях они очень взрослые, а в других весьма не. Условности жанра и требования российского законодательства приводят к тому, что шестнадцатилетние (!) герои не только не говорят и не думают о сексе, но и совершают свои поступки в необыкновенно целомудренном окружающем мире. И это гораздо фантастичнее звука телефонного звонка в лесу.
Валерий Иванченко:
Даже у лучших наших писателей «про подростков» есть такая беда: они не умеют нетривиально начать. Как учительница на автомате выдаёт классу вбитые формулы начала урока, так и писатели для школьников пускаются повторять давно затверженные зачины. И непременно им надо подпустить снисходительности к возрасту персонажей и своих номинальных читателей. Олейников в прошлогодней «Левой руке Бога» отпугнул экспертов, с ходу отправив их на урок по истории. Веркин в «ЧЯПе» начинает детской страшилкой про заколдованный лес, которая никак не связана с дальнейшим действием, зато сразу задаёт к нему несерьёзное отношение. Веркину – этому инфантильному Достоевскому к кривой ухмылкой второгодника – точнее, его персонажам – вообще свойственно ёрничание по любому поводу, у него и в рассказе о самых мрачных вещах редко без шуточек обойдётся. Хотя нужный тон он, как никто, умеет найти и выдержать, и «ЧЯП» потом читателя удивит. Но критик – такое существо: как вобьёт что себе в голову с первых страниц, так потом под пытками от своего мнения не откажется.
«ЧЯП» местами дико смешон, но происходят в нём события жутковатые и невесёлые. Это книга о вундеркинде, историю которого можно трактовать как угодно. Например, как евангелие, свидетельство о сыне божьем, рождённом среди людей и мучительно ищущем связи с настоящим отцом (так понял книгу писатель Василий Щепетнёв). Или как фантастику о мутации, выводящей человека на иной уровень (здесь видим перекличку с романом Михаила Савеличева). В «Железном паре» Павла Крусанова братья Грошевы, каждый по-своему, мечтают о будущем человеке. У Веркина вундеркинд Грошев такой посланец будущего и есть. Он изучает и покоряет, как может, стихию денег и вообще человеческих фетишей, попутно отыскивая заложенную в них возможность выхода за пределы обыденного. Рассказчик здесь смотрит со стороны, и он не семи пядей во лбу, так что о подоплёке происходящего мы можем только гадать. Этические и вообще жизненные уроки, полученные рассказчиком, не выходят за пределы принятого в детской литературе. Но за простеньким внешним сюжетом зияет бездна, детям вряд ли доступная.
Роман имеет хитро устроенную структуру, которую кто-то когда-нибудь разберёт до деталей, прояснив роль и значение каждого персонажа. Пока что он многим кажется слабым, упустившим очевидные возможности и допустившим тактические провалы. Меня лично не оставляет интуитивное ощущение цельности и законченности романа. Любой провал можно впоследствии объяснить как блестящий, единственно возможный ход, для этого нужно лишь, чтобы вещь обрела культовый статус. Потенциал для последнего у «ЧЯПа» есть.
Константин Мильчин:
Симпатичная подростковая проза автора, уже достаточно известного, с хорошо уловимыми булычевскими и стругацкими интонациями. Правда, не очень понятно, что именно в повести фантастическое. Зато читать одно удовольствие.
Константин Фрумкин:
Роман опубликован в серии произведений для подростков, и это идеальный роман для подростков. Увлекательный, с дразнящими тайнами, с житейской и общечеловеческой мудростью, с тонким, почти неуловимым юмором, с блестками эрудиции и ловко подсовываемыми литературными реминисценциями.
Единственное, что несколько обескураживает — это странная взрослость героев, являющихся по сюжету вроде бы как шестнадцатилетними школьниками. Сами их роли взрослые: Сумасшедший Нумизмат, Сумасшедшая Поэтесса и «Доктор Ватсон» при нумизмате. И дела, которыми они занимаются взрослые: наживают деньги, общаются с бандитами и мэрами, защищают исторические усадьбы.
И речевая характеристика героев, особенно главного героя неправдоподобна: он и философ, и рассказчик историй, и чуть ли не голос автора.
Во «взрослой» литературе превращение монологов героя в философские трактаты никого не беспокоит, это законный прием, но в произведениях для юношества в этом пункте обычно соблюдают осторожность. Но ведь никаких писаных правил нет, да и само отнесение литературы к тому или другому читательскому возрасту крайне условно, а если текст хороший — он легко перешагнет любые границы. А роман Веркина – хороший текст.
Еще немаловажное обстоятельство: «Новые горизонты» вроде бы как рассчитаны на фантастику, а «ЧЯП» к фантастике, строго говоря, не относится. Но зато он точно укладывается в определение фантастического, данное Цветаном Тодоровым: таинственные феномены в романе Веркина — например, звук телефонного звонка в лесу или страшный сон — с равной вероятностью можно считать и сверхъестественными и нет, и окончательного ответа автор не дает.
Роман посвящен такой важнейшей философской теме как власть вещей, власть денег как ее разновидность и коллекционирование как ее проявление. Тема это в русской литературе задана еще Гоголем с его Плюшкиным, и с тех пор разрасталась. У Веркина она еще усилена темой «мистики провинции» — мотивом, получившим большую популярность среди современных романистов, достаточно называть имена Александра Иличевского, Алексея Иванова и Марии Галиной. Но даже на фоне таких конкурентов у Веркина имеется свой голос — и прежде всего потому, что он очень серьезно относится к взаимоотношениям человека и вещи, и иногда кажется, что эта книга о монетах и жетонах не менее опасна, чем «пропаганда наркотиков среди несовершеннолетних».
Галина Юзефович:
Хорошая, очень симпатично написанная подростковая проза про лето и приключения (не вполне, правда, понятно, при чем тут фантастика). Я бы хотела, чтобы производство таких книг (не великих и даже, пожалуй, не выдающихся, но увлекательных, неглупых и – ненавижу это слово — качественных) у нас было поставлено на поток, но почему-то делать их в России умеет только Веркин – создатель замечательного «Облачного полка». Единственная, пожалуй, претензия – это возраст героев: автор так увлекся дистилляцией своего романа, что либо его персонажи серьезно отстают в развитии, либо им никак не шестнадцать, а в лучшем случае тринадцать лет.