РЕЧЬ ЛАУРЕАТА: ИВАН ПРОХОРОВ

Спасибо!
Осмелюсь проявить оригинальность и скажу пару слов о фантастике. В большей степени это будет мнение со стороны, хотя как я теперь понимаю – если перестаешь обращать внимание на границы, тебя так или иначе заносит на эту территорию. Так что я просто последую за интуицией.
В любом жанре время от времени происходят перемены, которые на первый взгляд как будто хоронят его. Речь не о размывании границ, сломе канонов или перевороте их с ног на голову, а о буквальной смерти. Той, которая случилась в свое время с классическим детективом, например. Или, по большому счету – с театральной пьесой. Где-то еще можно услышать голоса о безвозвратности, падении и периферии, но если они и привлекают кого-то из «массовой публики», то почти сразу тонут в ее разочарованном ворчании. Возможные упреки понятны, но бессмысленны, ведь публика тоже права: там, где проходила когда-то передовая, теперь только эхо выдохшихся смыслов и покрытые пылью реквизиты. Может быть еще бутерброды с красной рыбой. Но современного Шекспира там уже не найдешь, скорее он станет шоураннером, чем откроет новый «Глобус».
С фантастикой на первый взгляд та же проблема. Наверное, в глубине души даже самые преданные адепты понимают, что брожение по протоптанным тропам в надежде выйти к чему-то новому затея безнадежная. Другая крайность – запутаться в экспериментах со структурой вместо канонов в формозависимой (как и все жанровое) фантастике. В лучшем случае можно прослыть халтурщиком.
Куда интереснее, как мне кажется, попробовать заскочить в уходящий поезд и посмотреть, куда он идет. В условиях распространения идей над зыбкими жанровыми границами стало как будто сложнее отыскать нечто сугубо фантастическое. Таковы особенности эпохи: наджанры чутки к новым настроениям, они множатся, легко смешиваются, прикидываются тем, чем не являются, но все же посылают знакомые сигналы – кое-что остается неизменным. Очевидно, что человек еще в центре, но он уже не покоритель, он скорее встревожен и это гораздо ближе к правде, а значит к современной фантастике. По большому счету львиная доля вопросов, заданных за последнюю сотню лет, так и не получила убедительных ответов. Готов ли человек на самом деле к настоящему контакту? Без заимствованного экшена, попыток притянуть за уши сверхинтеллект в качестве «родственного» признака, отбросив невообразимо сложную эволюцию и вообще безо всех этих примитивных антропоморфных фантазий. Причем не в далеком «надуманно-фантастическом» будущем. Пример из недавних новостей: «Тысяча экспертов призвали приостановить обучение систем искусственного интеллекта, пока человечество не поймет, как его контролировать». Идея контроля, говорят, порождается страхом, но вот интересно – причина его возможно отнюдь не в чистой эксплуатации ужаса перед неизвестным, а как раз наоборот – от осознания, что все это и есть будущее. Кем осознает себя «нечто новое» с тысячным ай кью без памяти и чувств? Как изменится природа пространства и времени, когда «нечто новое», способное производить миллион операций в секунду построит для себя инфраструктуру? Мечта романтика, готового отдать половину жизни за билет в один конец вероятно так и останется мечтой. А говорили же старики – человек не птица. Когда на первый план выйдут законы бизнеса, все места займут не романтики, а неприхотливые изделия, которым не нужны баллоны с воздухом и запасы борща в тюбиках. Наступающее таит угрозу и провоцирует отзывчивую фантазию.
Новые вызовы и темы возвращают человека к самому себе. Страх распада усложняет любой жанр, а взаимодействие с априори непознаваемой средой дает необъятный материал. Это не просто скучное, доведенное до автоматизма писательское упражнение – «увидеть» биографию в мелькнувшем лице среди толпы или пролетевшую жизнь в чужом окне. Попробуй воспринять невоспринимаемое и избежать при этом вранья. Для фантастики это даже как будто вызов, как бы пафосно это ни звучало.
Каждый, разумеется, сам себе определяет границы. Для некоторых возможно важна еще аудитория. Сегодня ее конечно куда меньше, но в каких-то гарантированных объемах ее, наверное, еще можно отыскать в жанровых «заповедниках» и продолжать множить для нее старые потускневшие мифы в фантастическом антураже. Но при попытке собрать нечто новое в переосмысливающем себя жанре, потеря части аудитории неизбежна – старая не примет нарушений «правил игры», новая слишком рассеяна в безграничном пространстве контента. Придется быть к этому готовым, но, с другой стороны, что ты теряешь, кроме времени, с потерей которого ты давно уже заставил себя смириться.